Институт активного сознания и психонетики (ИАСП) - негосударственная организация, проводящая исследования и разработки в области психонетики, прикладной психологии, социальных и гуманитарных технологий, а также подготовку специалистов по направлениям своей деятельности.
Публикации
Психонетика
10.03.2007:
Статья подготовлена в рамках украинско-российского проекта "Постнеклассическая методология: становление, развитие, принципы, перспективы" (Постановление Президиума НАН Украины №67 от 6.04.2005 г., проект № 14).
1.
Концепция психонетики явилась отражением прикладных разработок, проводившихся в 1981-86 гг. в НИИ психологии Украины и в 1987-88 в НИИ проблем материаловедения АН УССР по тематике обеспечения эффективности деятельности операторов в неопределенных и экстремальных условиях. Результаты этих работ отражены в тезисах: Бахтияров О.Г. О методах регуляции психофизиологического состояния оператора // Тезисы сообщений к VI всесоюзному съезду общества психологов СССР. М.,1983. Бахтияров О.Г., Загнибеда В.Д. Приемы психорегуляции для подготовки операторов // Тезисы VI Всесоюзной конференции по инженерной психологии. 1984.
Осмысление теоретических основ этих разработок привело к формированию общих представлений о принципах сохранения личностной идентичности при различных трансформациях психической структуры под воздействием и экзогенных, и эндогенных факторов.
Концепция психонетики изложена в монографиях О.Г.Бахтиярова «Постинформационные технологии: введение в психонетику», - Киев, 1997; «Деконцентрация», - Киев, 2002; и его статьях: Психонетика как технологический коррелят тоталлогии. // Totallogy - XXI. Постнекласичнi дослiдження. Вип.8, - Киев, 2003; Постiнформацiйне суспiльство: як його побудувати.// Горизонт-синтез, №3, 2002.
Термин «психонетика» введен в 1970 году японским предпринимателем, президентом компании «Омрон» Татеиси Кадзумой для обозначения технологической эпохи, основой которой является использование ресурсов психики. Сам термин «технологическая эпоха» говорит не о вспомогательной роли психотехнических разработок облегчающих выполнение той или иной деятельности, а о деятельности, которая невозможна без использования специально для нее разработанных психических операций.
Под психонетикой мы понимаем совокупность психотехнологий, построенных на единой методологической основе, направленных на решение конструктивно поставленных задач с использованием особых, присущих только психике, свойств .
Одна из таких задач, которой посвящен растущий массив публикаций - управление становлением тотальностей тоталлогенезом (частными примерами управления тоталлогенезом являются проблема управления морфогенетическими процессами живых систем и задача сохранения идентичности объекта, в том числе и структуры сознания конкретного человека, при различных преобразованиях его формы).
Решение этой задачи возможно лишь на основе разработки адекватных средств тотального описания объектов, включающего в себя воспроизведение их парсических и сизигических аспектов (континуальности, целостности, непроявленности и т.д.), ускользающих от современных средств описания и анализа.
Проблема заключается в том, что используемые в современных научных исследованиях и технологических разработках языки, как естественные, так и формализованные, порождают тексты, отражающие лишь дискретные аспекты окружающего мира. Основная характеристика этих языков - линейно-дискретная структура, не позволяющая отразить в их структуре иные аспекты окружающего мира. Парсические и сизигические аспекты обозначаются определенными именами, но отсутствуют операции разворачивания имен в знаковые структуры, находящиеся в соответствии с конкретными технологическими операциями и элементами технологической среды. Так, ключевая характеристика организмических объектов - целостность, ключевая характеристика среды - фон и т.д. представлены соответствующими переживаниями в нашем сознании и словами в наших языках, но, не будучи отраженными в характеристиках языка, не могут «пробиться» за пределы сознания и отразиться в технологическом мире. Текст как совокупность дискретных знаков генерологичен сам по себе, он обрастает парсикой, становится тотальностью и внедряется в другие тотальности лишь в нашем сознании. Поскольку в его структуре не представлены ни парсические моменты, ни целостные моменты, ни связи между удаленными элементами (на такую связь может указать лишь другой текст, составленный из таких же не связанных между собой элементов), текст становится фильтром, не пропускающим через себя парсические и сизигические моменты родившегося в нашем сознании замысла в отношении тотальности.
Текст - фильтр, но ему предшествует фильтр языка, а фильтру языка - фильтр функции мышления. А поскольку в основе любой технологии лежит использование тех или иных психических функций, в первую очередь - функции мышления, то возможна технологическая реализация лишь ограниченного набора намерений или замыслов. Преодоление фильтраций-ограничений текстов, языков и мышления и есть первая и главная задача психонетики.
Техническая среда, средства описания и предписания и соответствующая им психическая функция - мышление принципиально генерологичны. Это означает, что мир современных технологий не располагает средствами воспроизведения тотальностей, их парсической составляющей и сизигических отношений и средствами, позволяющими создать корпус предписаний по формированию, преобразованию тотальностей, и, следовательно, средствами управления естественными процессами. Управление касается лишь искусственно созданной технической среды, представленной дискретными элементами. Реальные технологии управления социальными, культурными и биологическими процессами сводятся лишь к их разрушению и воспроизведению из разрушенного живого мира его генерологического подобия.
И первая принципиальная причина этого - линейно-дискретный характер самого языка - как естественного, так и (в еще большей степени) в его формализованных и математических производных - используемого для составления технологических текстов.
Поэтому психонетика постулирует необходимость целенаправленного использования в современных технологических разработках не только рафинированных форм мышления, но и иных психических функций. Для реализации такого подхода (а, следовательно, и решения ряда проблем, которые ранее признавались принципиально неразрешимыми) следует найти некоторый базовый процесс, вариациями которого являются потенциальные претенденты на роль технопорождаюших функций (помимо функции мышления). Рассматривая множество психических функций, мы обнаруживаем, что их «общим знаменателем» является обеспечение понимания того материала, к которым применяется та или иная функция. Главный результат работы сознания - понимание, т.е. сопоставление формы и заключенного в ней смысла. Итог мыслительных операций, восприятия музыки, живописи и танца - преобразование одних смыслов в иные. При восприятии музыки, живописи, текста, математической формулы и проведении мыслительных операций мы фиксируем переход от смысловых переживаний к соответствующим им чувственно проявленным формам и наоборот.
2.
Психонетический подход можно продемонстрировать на примере проблемы адекватного воспроизведения целостных объектов. Эта проблема была тщательно изучена в цикле работ А.Г.Смирнова, посвященных изучению возможностей построения формальной теории целостностей. Прежде всего, А.Г.Смирнов вводит представление об идеальном целостном объекте, мыслимом как нечто, имеющее ясную и однозначную определенность, «мыслимую как существующую». Определение А.Г.Смирнова отталкивается от интуитивного представления о целостности, включающего в себя два момента - наличие различий внутри целого и членение целого на такие части (элементы), которые не могут существовать вне целого. Если нечто может существовать вне целого, оно не может быть его элементом. По отношению к процедуре определения это означает, что нельзя определить целостный объект, обладающий различиями (свойствами), с помощью независимого определения этих различий (свойств). Такой объект может быть задан лишь посредством круговой процедуры взаимоопределения свойств. А.Г.Смирнов1 дает определение двух видов целостных объектов:
"Целый (целостный) объект, в котором все отличные друг от друга определенности, свойства, не имеют независимо друг от друга определения, мы обозначим как единый объект".
Процедура взаимоопределения порождает логическую фигуру типа порочного круга. А.Г.Смирнов констатирует, что в современной математике нет концептуальных средств, позволяющих задать процедуру взаимоопределения в силу существования запрета на построения порочного круга. Отсюда попытка построить идеальный целостный объект, в котором наличны как отдельные определенности, так и связь, объединяющая их в одно целое:
"Объект, в котором есть независимо друг от друга определяемые свойства, а также связь, мы обозначим как цельный объект, в отличие от единого объекта. Цельный объект и единый объект - различные виды целого объекта".
Но связь сама представляет собой объект определенного рода - объект-связь, который будучи фактором превращения независимых определенностей в целостный объект сам может быть либо единым объектом, либо цельным. В последнем случае рассуждение повторяется и мы приходим к выводу, что цельный объект нельзя образовать без предварительного задания единого объекта. Эта формулировка идет из глубокой древности. Сравним у Прокла:
"Всякое целое, состоящее из частей причастно цельности, предшествующей частностям"2.
Объект-связь есть частный случай тоталлогического понятия сизигии. Сам термин лишь обозначает некую сторону реальности, но в силу содержащегося в нем неизбежного противоречия, связанного с наличием порочного круга в определении любого единого объекта, термин «объект-связь», равно как и более широкий «сизигия», не могут использоваться оперативно - для отражения этого свойства в технической среде. Существующие технологии не позволяют создавать объекты, несущие в себе зримые противоречия, поскольку все современные технологии являются, в конечном счете, продуктом линейного мышления и создаются на основе линейно-дискретных текстов. Так, современные технологии не позволяют создавать живые организмы (явный пример цельных объектов) и изменять траекторию их развития.
Поскольку функции мышления недостаточно для решения нашей задачи, следует найти другие функции, которые могли бы дополнить мышление. Как указывалось выше, в качестве базовой функции, обеспечивающей понимание, мы принимаем развертывание смыслов в чувственно проявленные формы.
Каждая частная функция (в том числе и функция мышления), обеспечивающая такое развертывание, обладает определенными ограничениями и потому не все смыслы могут быть адекватно развернуты при работе данной функции. Так, средствами мышления нельзя воспроизвести мистические переживания, эмоционально-этическая функция не позволяет построить ракету и т.д. Кроме того, каждой функции соответствуют и свои знаковые среды: естественный и формализованные языки для мышления, музыка для эмоциональных и интуитивных функций и т.д.
Попробуем найти или сконструировать функцию, позволяющую адекватно отразить свойство целостности в соответствующей знаковой среде. Такая функция должна преодолеть основные затруднения, препятствующие построению целостного единого объекта, затруднения, проистекающие из расположения самой процедуры кругового взаимоопределения свойств единого объекта во времени. Ведь какое-то свойство должно быть названо первым без ссылок на остальные свойства, определяющие, согласно формулировке единого объекта, это первое называемое свойство. Такое свойство для того, чтобы преодолеть противоречие неизбежно должно заключать в себе все потенциальное многообразие свойств объекта. У А.Г.Смирнова это звучит так:
«В любом объекте, обладающем единством и многообразием, налично фундаментальное свойство, задающее характеристику объекта, без которого объект перестает быть "этим" объектом, и набор специфических свойств, задающих конкретную определенность "этого" вида объектов. Набор таких свойств может быть заменен другим набором, но если сохраняется фундаментальное свойство, объект остается тем же самым».
Рассмотрим некоторые разработки в научной и художественной сферах, позволяющие приблизиться к этой цели и разработать определенные психотехники формирования и культивирования такой функции, позволяющей выделить, описать, получить техническую проекцию и использовать это фундаментальное свойство.
К таким разработкам можно отнести, в первую очередь, работы по глубинной семантике Е.Ю.Артемьевой3, вводящие представление об инвариантных семантических образованиях, получающих различное чувственное проявление. Опираясь на экспериментальные серии при выполнении задания сопоставления различных геометрических фигур с вкусовыми, тактильными ощущениями и эмоциональными характеристиками типа «агрессивный», «нежный» и т.д., серии, в которых наблюдался единообразный характер такого сопоставления у подавляющего большинства испытуемых, Артемьева ввела представление о внемодальных психических содержаниях, управляющих процессом сопоставления и условного отождествления разнородных и разномодальных образов. Из этих представлений родилась концепция перцептивных универсалий, понимаемых как «комплексы представлений: которые одновременно актуализировались (были бы инвариантными универсалиями) для некоторой группы субъектов, решающих данную задачу, или для некоторого набора задач, решаемых фиксированным субъектом».
Перцептивные универсалии выступают в роли внемодальных родоначальников множества допустимых образов различной модальности. Описание внемодальных перцептивных универсалий наталкивается на те же сложности адекватной передачи соответствующих им смыслов:
«В такой ситуации обнаружение истинного алфавита инвариантов задача еще более трудная, чем кажется с первого взгляда. Ведь если даже согласиться с предложением о существовании такого алфавита (базиса, истинной системы координат, истинной категориальной системы), нельзя надеяться на непосредственное его наблюдение. Мы наблюдаем проекции инвариантов в других категориальных системах. Т.о. ... структура некоторой системы описывается на языке другой системы, имеющей принципиально иное строение».
Для нашей задачи важен еще один вывод:
«... выделенные инварианты являются целостными образованиями, не предполагающими аддитивную составимость из каких-либо более дробных элементов. Кроме того, при переходе от наблюдаемых наборов- инвариантов к истинным алфавитам речь идет не об отображении математической структуры в математическую структуру другой природы, а о переходе от одной концептуальной системы к другой».
Перцептивные универсалии должны каким-то образом быть размещены в "пространстве" психики, должны находиться в каком-то соотношении с интроспективно наблюдаемыми и внешне фиксируемыми психическими феноменами, и, наконец, должна существовать определенная процедура сопоставления перцептивной универсалии и множества соответствующих ей образов. Артемьева вводит понятие глубинной семантики отражения для характеристики того "места", где "располагаются" перцептивные универсалии и постулирует наличие двух уровней отражения - уровня символической репрезентации, данного нам в понятийной форме и иконического уровня, связанного с явлениями синестезии. Оба уровня не являются независимыми, а представляют собой этапы перехода от единого глубинного отражения к дифференцированным формам, включающим в себя и логические структуры. Тем самым процедура сопоставления трактуется как процесс актуализации значений в виде развертки глубинных составляющих от коннотативной нерасчлененности к объектно-категориальному отражению мира.
Близкой по духу к концепции Артемьевой является смысловая теория сознания А.Ю.Агафонова4, рассматривающая смыслы и смысловые образы как ткань, из которой состоит сознание. Приведем его рассуждение, касающееся нашей темы целиком: «Динамика формирования перцептивного образа, а если обобщить, то и динамика мышления, процесс построения научной концепции, развитие отношений с другим человеком или отношения к собственному Я - это разнообразные формы смысловой динамики, процессы последовательного различения и уточнения смысла. Причем если сознание в своей гносеологической функции есть активность понимания, то в онтологическом плане оно является для самого себя текстовым образованием, т.е. принципиально допускающим понимание. Смысл, заключенный в активном познавательном контуре, не есть сам познавательный контур сознания, но вне формы своего существования (явления в сознании) он актуально не проявляется. Смысл проявляется в психических продуктах. Напротив, в памяти (бессознательной психике) смысл хранится без означающих его носителей. Ни ощущения, ни образы, ни мысли, ни тем более эмоции или действия не сохраняются в памяти. И нет поэтому оснований для выделения зрительной, слуховой или моторной памяти. Человек запоминает в зрительной модальности, на слух или с помощью осязания, но это не означает, что способ запоминания, форма определяют характер мнемического следа, а, следовательно, тип памяти. Другими словами, память записывает и сохраняет только смыслы, порождаемые в тот или иной момент времени в сознании, а не сами продукты психической активности, поскольку последние обнаруживаются и существуют только в тот момент, когда переживаются в сознании. Память же, хотя и существует как актуальное бессознательное содержание психики, хранит информацию о прошлом. В силу этого семантическая модель мира или картина мира является амодальной по своей природе. Амодален и смысл как психический субстрат памяти».
В свою очередь, Humphrey5 и Gendlin6 показали, что ключевой момент символического познания объектов окружающего нас мира - особое «ощущение» смысла, которое не подлежит точному описанию и представляет собой непосредственное понимание, прямо не связанное с конкретным чувственным проявлением; Эти работы хорошо корреспондируют с работами Артемьевой и Агафонова, поскольку вводят представление о субъективном опыте переживания амодальных смыслов как о вполне определенном опыте, доступном воспроизведению.
По сути дела Артемьева и Агафонов описывают нашу искомую функцию как функцию развертки смыслов в чувственно проявленные формы. Смысл любой формы, связывающий ее различные части и свойства в единое целое в нашем сознании, и есть объект-связь, о котором пишет Смирнов. Эта объединяющая связь присутствует только в нашем сознании, но никак наглядно не представлена в языке. Но поскольку этот смысл «переживается» в акте восприятия, ему можно найти и адекватное выражение.
В понимании того, каким может быть выражение искомой функции, нам поможет разделение презентативной и репрезентативной составляющих восприятия и описания Мира (Langer, Edelson и Haskel) 7. Репрезентативная составляющая (репрезентативный символизм) представлена в обычном языке и, более четко, в формализованных языках, математике и языках программирования. Это генерологический аспект воспроизведения мира. Репрезентативный символизм - отношение знака к означаемому - условен. Отношения знака и означаемого, знака и смысла устанавливаются условным и произвольным образом. Знаки определяются только по отношению к знакам, а не к сознанию и потому репрезентативное мышление стремится к максимальной эксплицитности и устранению всего подразумеваемого, имплицитного, парсического.
В противоположность этому в презентативном символизме смысл непосредственно связан с выразительными свойствами символической среды. Презентативные состояния невыразимы в обычном языке, но тем не менее порождают вполне определенной «ощущение смысла». Нам непосредственно дано переживание смысла цвета или геометрической фигуры (на чем построены проективные тесты типа теста Люшера и Роршаха). Презентативный символизм является основой эстетических, мистических и медитативных переживаний. Эти две формы символизма взаимосвязаны друг с другом, причем для каждого из них противоположная форма является вспомогательной, подчиненной и управляемой. Именно презентативная составляющая претендует на роль основы функции развертки смыслов в формы.
Как показывает опыт, первой проекцией тех или иных психических процессов и функций являются не технологии, а культурные продукты. Учитывая это, следует рассмотреть два художественных проекта, из которых один - программа построения языка абстрактной живописи - была реализована, а другая - «Игра стеклянных бус» - заявлена.
В своем проекте создания абстрактной живописи В.Кандинский8 ввел технику прямого отражения сложных смысловых образований в абстрактных живописных формах. Кандинским дана исчерпывающая и актуальная до сих пор характеристика "внутреннего содержания" цветов. Эти характеристики по критериям эксцентричности-концентричности, активности-пассивности, автономности-гетерономности и т.д. широко известны и легли в основу одного из наиболее валидных проективных тестов - теста Люшера. В этом тесте в скрытом виде присутствуют апелляция к внемодальным факторам, которые мы можем отождествить с перцептивными универсалиями.
Язык форм и цвета, разбираемый Кандинским, является потенциально не менее тонким смыслопорождающим инструментом, чем вербальный язык:
"Каждая форма чувствительна как облачко дыма: незаметнейший, незначительнейший сдвиг каждой из его частей существенно изменяет его. И это доходит до того, что может быть легче достичь того же звучания, применяя различные формы, чем снова выразить его, повторяя ту же самую форму. Действительно точно повторить звучание невозможно... Но когда человек, применяя более абстрактные и совершенно абстрактные формы (которые не будут получать интерпретации со стороны телесного), разовьет свою восприимчивость, и она станет более тонкой и сильной, - то этот факт будет приобретать все большее практическое значение».
По этой причине язык визуальных форм и цветов претендует на то, чтобы стать той самой знаковой средой, в которой может быть адекватно осуществлена развертка амодальных смыслов. Более того, именно визуальное восприятие наглядно демонстрирует феномены целостности, описанные школой гештальт-психологии, а также Лейпцигской и Марбургской школами. По сути дела, абстрактная живопись в интерпретации Кандинского может рассматриваться в качестве предшественника технологии построения знаковых сред, способных адекватно и наглядно отобразить целостные объекты.
Другой проект, «Игра стеклянных бус», детально описанная Г.Гессе9 в одноименном романе, представляет собой процедуру образного выражения в визуальном языке смысловых образований, лежащих в основе музыкальных фраз, математических выражений, философем и т.д. Ее можно считать уже прообразом психонетических технологий. Процедура детально не описана, но в общем виде представляет собой проводимую каждый раз процедуру развертки смыслов, извлеченных из различных знаковых сред в среду визуальных символов.
3.
Совокупность этих работ приводит к проекту построения специальных психонетических языков. Психонетические языки -знаковые среды, позволяющие фиксировать целостные характеристики описываемых объектов и передавать их другим носителям психонетических языков (ПНЯ). В качестве базового процесса, подлежащего выявлению, осознанию, культивированию и переводу в режим волевого управления принимается процесс развертывания амодальных смыслов, рассматриваемых в качестве единиц сознания, в чувственно проявленные модальные или полимодальные формы. Если другие формы психической активности (мышление, эстетические переживания, мистические переживания и др.) культивируются в течение жизни человека, то этот базовый процесс не является предметом целенаправленного развития и культивирования.
Существуют два способа кодирования и передачи информации: естественный и формализованные языки: установление соответствий между содержаниями сообщения и условными (введенными по соглашению) знаками, введение правил оперирования со знаками, построение на этой основе текстов -линейных цепочек, составленных из дискретных и тождественных себе знаков, обучение правилам построения текстов группы людей, передача содержаний при помощи текстов; свертывание содержаний в компактные образные формы, понятные оператору, осуществившему этот процесс, но, как правило, не подлежащие дешифровке со стороны других лиц в силу отсутствия правил построения таких компактных образов и составленных из них «текстов».
Этим способам соответствуют рассмотренные выше репрезентативный и презентативный символизмы. В первом случае мы имеем дело с разнообразными языками, позволяющими описывать самые разные объекты и операции, которые с ними необходимо произвести. Однако линейно-дискретное строение языка превращает его в своего рода фильтр, отсеивающий содержания, не соответствующие его структуре. Так, в линейно-дискретном языке невозможно адекватно описать целостные объекты, описать объекты со скрытыми признаками (т.е., признаками, которые не могут быть зафиксированы в качестве отдельных, вычлененных из целого, характеристик) способом, допускающим передачу информации и ее расшифровку принимающей инстанцией с выделением этих признаков.
Во втором случае мы сталкиваемся со спонтанными феноменами, более распространенными в художественной, нежели научно-технической деятельности. Эти феномены основаны на хорошо изученных механизмах синестезии и разворачивания глубинных семантических инвариантов. Однако эти феномены не образуют связной системы кодирования информации, которой можно было бы обучить ту или иную группу людей. Вместе с тем, построение такого «языка», основой которого были бы не процедуры условного обозначения дискретными знаками определенных содержаний, а процедуры сворачивания сложных восприятий и текстовой информации в компактные визуальные образы, представляется весьма перспективным. Такой «язык» позволяет устранить фильтрующую функцию обычного языка, устраняющую те компоненты сообщения, которые не могут быть адекватно в нем отражены.
Фильтрация сообщений определяется самим дискретно-линейным строением языка, что отсекает те компоненты сообщений, которые не находят соответствия в наборе дискретных компонентов (имен, понятий и терминов) и правилах их преобразований.
Если мы хотим транслировать в область практических управляющих действий смыслы, сущность которых никак не отражается в синтаксисе языка, то мы должны построить специальный язык.
ПНЯ отличаются от программы Кандинского тем, что их основой служит фиксация не отношения «знак - означаемое», а единообразная для носителей ПНЯ процедура развертывания чистого смысла в дифференцированные чувственно проявленные формы. У «атома» чистого смысла (далее, семантический инвариант») может практически бесконечное множество знаковых соответствий.
Базовыми элементами такого языка станут не фиксированные имена и правила их преобразования, а процедуры развертывания чистых смыслов в чувственно проявленные формы разной модальности и разного уровня дифференцированности. Другая процедура - преобразование форм определенной модальности в формы иных модальностей и уровней дифференцированности.
Для решения этой задачи психонетика использует механизмы синестезии и более широкие механизмы преобразования глубинных перцептивных универсалий в конкретные видимые формы.
Одной из начальных техник психонетической работы является деконцентрация - равномерное распределение внимания по всему полю стимулов различной модальности. Деконцентрация внимания подавляет дискретные составляющие восприятия, оставляя лишь общий фон (что соответствует подавлению генерологической составляющей и выделению парсической составляющей в тоталлогии). Деконцентрация внимания (дКВ) является начальным звеном психонетической работы, порождая в дальнейшем все семейство психонетических психотехник. Это связано с тем, что ключевым моментом психонетических технологий является разделение формальной и смысловой составляющих мира организованных форм. ДКВ используется как инструмент такого разделения.
Одним из главных принципов формирования психонетических языков является последовательное преобразование базовых феноменов восприятия в языковые формы с построением соответствий в знаковой среде. ДКВ позволяет ввести перцептивный фон в число рассматриваемых феноменов наравне с фигуративным миром. Фигуры при этом превращаются в средство описания единичных объектов, фон - в средство описания сред, в которые включены и из которых формируются объекты.
4.
Подытожим наши рассуждения.
Основой психонетических языков является использование визуальных образов, их фиксация и соотнесение их с теми или иными смыслами и реальными объектами. Психонетический «язык» строится на базе: процедур выявления семантических инвариантов, соответствующих тем или иным объектам; процедур развертывания семантического инварианта в чувственно проявленные образы той или иной модальности; процедур изменения образа при изменении набора элементов, допустимых для построения образа; фиксации процедур в знаковой среде, непосредственно отражающей характеристики целостности образа.
ПНЯ является «прозрачным» для передачи того фундаментального свойства, которое определяет собой индивидуальность объекта, его «этость», а также характеристик целостных объектов в технологические и иные внешние среды.
Подходящим кандидатом на роль такого языка является язык визуальных образов, конвенциальной основой которого являются не соответствия фиксированного знака обозначаемому, а соответствие процедуры развертывания семантического инварианта в визуальные образы, допускающие их фиксацию, и, наоборот, - свертывание образов объектов внешнего и внутреннего миров до уровня семантических инвариантов.
Использование визуальной знаковой среды для формирования психонетических «языков» представляется наиболее эффективным по следующим причинам.
Во-первых, в поле зрительного восприятия действуют перцептивные силы как формирующие целостности (гештальты) из отдельных элементов, так и разрушающие их. Феномен целостности дан непосредственно и наглядно. Так же непосредственно и наглядно дан визуальный фон, противопоставленный структурной организации поля зрения и представляющий собой парсический аспект организации предметного восприятия. Во-вторых, малейшие колебания формы, цвета и композиции семантически окрашены. В-третьих, именно зрительные образы являются результирующими в синестетических феноменах. В-четвертых, программа построения визуальных языков уже однажды разрабатывалась как программа построения языка абстрактной живописи В.Кандинского, которая не была реализована лишь по той причине, что преследовала не технологические, а чисто эстетические цели. И, наконец, в-пятых, многими исследователями отмечается тенденция к визуализации мышления у пользователей и разработчиков компьютерных программ.
Задача построения визуальных ПНЯ решается как задача унификации развертки семантических инвариантов в идентичные чувственно проявленные формы у разных индивидуумов.
Введение соответствий визуально-перцептивной феноменологии и феноменологии проявлений жизни и развития организмических объектов осуществляется путем переноса «синестезий» на поле когнитивных операций. Делая элементом языка не визуальный или иной образ, а процедуру развертки, психонетика позволяет производить перевод целостных описаний в задачную форму, а последнюю - в развертку конкретных действий по управлению организмическим объектом.
Построение визуальной знаковой среды, адекватно отражающей некоторые аспекты тоталлогического подхода, является конструктивно поставленной психонетической задачей. Если «язык» строится не из элементарных предметно-знаковых соответствий, а на основе процедур, то сами эти процедуры должны, с одной стороны, соответствовать основным концептуальным ходам тоталлогии, ее теоретизирующим процедурам, а с другой - соответствоватьособенностям объектов, которые будут рассматриваться как составляющие технологической среды.
Процедуры свертки-развертки и трансмодальных синестетических переходов в психонетическом контексте соответствуют тоталлогическим превращениям, соотношение фигура-фон в поле восприятия - соотношениям генерологии и парсики и т.д. Теперь остается разработать процедуру построения психонетического «языка».
Принципы и конкретные приемы его построения вытекают из трех характеристик знаковой системы, которые позволяют назвать ее языком.
1. Прежде всего, этот «язык» должен быть понятен самому носителю. Это значит, что объект, получивший визуальное обозначение может быть восстановлен носителем «языка» по своему визуальному эквиваленту. Причем восстановление должно произойти не с опорой на механизмы памяти, а как результат процедуры свертки-развертки визуального образа. Критерий реальной успешности такой процедуры ввести достаточно легко. В нашей практике обучаемому предлагается свернуть визуальный образ, слишком сложный для запоминания (например, цветовую мозаику, состоящую из нескольких десятков элементов), в простую форму из двух-трех цветных геометрических фигур. Восстановление исходного рисунка по его свернутому эквиваленту через достаточно длительное время (7-10 суток) является первым критерием успешности построения «языка».
2. «Язык» должен быть понятен другим его носителям. Это означает, что сообщение, переданное партнеру в пределах сообщества людей, владеющих «языком» должно быть однозначно декодировано. Критерий успешности аналогичен предыдущему. Разница лишь в том, что исходный образ, свернутый в простую форму, восстанавливается не тем, кто произвел процедуру свертки, а его партнером.
В силу того, что поле операций свертки-развертки не было предметом культурной проработки, отражения одного и того же семантического инварианта в идентичной среде у разных индивидуумов будут различны. Связано это с неопределенным переживанием семантического инварианта, с неопределенным образом самой среды, с сопутствующими индивидуальными ассоциациями, накопленными в течение жизни. Денотат размыт, коннотат вариабилен. Это делает попытку использования существующих психических реалий современного человека совершенно бесперспективным.
Единственный выход - целенаправленное формирование конвенционального языка, основанного на первоначальных размытых синестетических соответствиях.
3. «Язык» должен быть пригоден для описания объектов окружающего мира и языковые операции должны приводить к получению нового знания, не содержащегося непосредственно в их описании. Это наиболее интересный момент во всей работе. Именно этот этап позволяет наметить принципы решения тех пяти задач, которые мы определили выше.
5.
Таким образом нами показан возможный подход к построению технологий управления целостными (организмическими) объектами и процессами. Кроме того, продуктами психонетической работы являются деконцентративное и фоновое мышление, порождающие совершенно новый мир психических реальностей, соответствующих им языков и создающихся на основе этих языков особых технологий. В случае построения такого «языка» (будем в дальнейшем называть его «психонетическим») появляются возможности: сворачивать в компактные формы, передавать и декодировать большие объемы информации, существенно превышающие психофизиологические возможности человека; передавать сложные навыки (владение языками, управление сложными техническими объектами и т.д.) без специального сложного обучения и в сроки, соизмеримые со сроками прочтения текста инструкции (механизм овладения навыком при этом совпадает с механизмом декодирования сообщения, где ее содержанием становится сам навык как таковой); различать внешне идентичные объекты, отличающиеся скрытыми признаками; выявлять в целостных объектах ключевые точки управления их поведением.
К основным принципам психонетической работы относятся: -процедура волевой развертки смыслов в любых психических модальных и знаковых средах; - формирование языков, адекватных поставленной задаче или волевому намерению - выявление организованностей сознания соответствующих разрабатываемым технологическим процедурам.
Психонетические технологии включают в себя базовые психотехники: - деконцентрация внимания (опыт разрушения любых организованностей сознания, наблюдение за вниманием - обострение рефлексии, фоновые переживания - подготовка к выявлению слабых и скрытых параметров внешней и внутренней среды, «растворение» организованностей сознания в фоне – переход к медитативным состояниям, работа с фоновыми восприятиями как «материей», в которой развертываются смыслы); - свертка чувственных форм до переживания чистых смыслов (эйдосов) и развертка смыслов в различных модальных средах (провокация переживаний чистых смыслов, выделение волевого намерения, развертка волевых импульсов в чувственно проявленные формы, целенаправленное использование синестетических механизмов, формирование заданных состояний); - управление эйдетическими образами, обеспечивающее непрерывный характер процедур свертки-развертки смыслов; - развитие эмпатии (формирование «общих» областей сознания в группе, идентификация смысловых полей членов группы и идентичные результаты развертки волевых импульсов).
6.
Психонетика представляет собой постнеклассичекий этап развития психологии. Уже психоанализ и аналитическая психология с их принципами множественности равноценных трактовок одной и той же феноменологии, взаимного воздействия друг на друга пациента и психоаналитика могут быть отнесены к неклассическому этапу. Характерно, что до сих пор глубинная психология отвергается сообществом классических психологов как ненаучная. Трансперсональная психология с ее принципами нелокальности сознания, представляющая собой явную параллель квантовой механике (само название одной из работ Р.Уилсона «Квантовая психология» говорится о том же), так же считается в кругах классических психологов чем-то неприличным.
Психонетика является постнеклассическим этапом, поскольку вводит в обиход психологии не только иррациональные стороны психики, но и иррациональные процедуры изучения психики и иррациональные методы воздействия на протекающие как в индивидуальном сознании, так за его пределами процессы в единстве с рациональными методами.
Нетривиальным моментом психонетического проекта является не только планирование и использование немыслительных функций для технологических проектов, но введение немыслительных функций в аппарат описания реальностей и предписания действий. Обычно иррациональные аспекты реальности отражаются в рациональных описаниях и моделях, но психонетика в своей предельной реализации создает средства отражения и преобразования реальности на базе иррациональных функций. Таким образом психонетические методы дают не только рациональное отображение иррационального, и иррациональное отражение как рациональных, так и иррациональных моментов тотальностей. При этом рациональное и иррациональное являются не противопоставленными друг другу началами, а скорее полюсами континуума методов, расположенных между ними.
Психонетика выстраивает специальные процедуры построения знаковых сред, позволяющие таким феноменам как целостность, перцептивный фон и др. преодолеть зазор между сознанием (где они представлены соответствующими переживаниями) и технологической средой (в которой они должны получить свое отражение). Естественно, задача построения знаковой среды, транслирующей в технологическую среду определенные смыслы, не может быть решена нахождением одного простого приема. Эта задача - трансляция нетранслируемого (в рамках существующих языковых средств) - неизбежно обрастает дополнительным технологическим аппаратом, множеством дополнительных приемов, увязанных друг с другом, вбирает в себя элементы знаний и техник самого разного происхождения.
7.
Психонетика стремится к тотальному описанию своих объектов, корреспондируя при этом с тоталлогией. Понятийный аппарат психонетики является, по сути дела, разверткой категорий постнеклассической тоталлогии на конкретном материале. Так, одна из ключевых задач психонетики - сохранение идентичности объекта при его различных преобразованиях - совпадает с определением тоталлогии как дисциплины, изучающей саморазвертывающиеся и сохраняющие при этом свою идентичность тотальности.
Задача описания тотальности сводится к выявлению семантического инварианта тотальности. Но если существуют определенные психотехники, позволяющие сделать переживание семантического инварианта осознанным без опоры на его чувственные корреляты, то в знаковой среде семантический инвариант дан лишь как определенный чувственно проявленный (в нашем случае - визуально проявленный) дискрет, являющийся результатом его развертки.
Сам семантический инвариант не присутствует непосредственно в языке, но его выражением, «обозначением», представителем является вся совокупность соответствующих ему визуальных форм. Для того, чтобы выяснить пределы допустимых трансформаций введем разделение визуального перцептивного поля на фигуру и фон, подобно тому, как это было сделано в гештальт-психологии. Этому разделению в нашем «языке» соответствуют разделение на визуальную фигуру, которая воспринимается как развертка семантического инварианта, и среду проявления, в которой осуществляется развертка. Среда проявления является парсическим объектом. В ней заключены возможности представления всех семантических инвариантов. Но для каждой среды существует свое определение ее специфики. Это может быть, например, совокупность всех возможных фигур, получаемых при сочетании треугольника, квадрата и круга и набора цветов, в которые окрашены эти фигуры; набор размытых цветовых пятен любой окраски; положение черного круга определенного размера в пределах белого квадрата с определенными границами; совокупность всех возможных визуальных форм и т.д.
Выделенная из среды фигура будет представлять собой отражение семантического инварианта в данной перцептивной среде, под которой будем понимать всю совокупность возможных фигур и их компонентов. Среда не присутствует в акте восприятия актуально, она присутствует в виде фона, определяющего собой значение и, следовательно, конкретное восприятие фигуры. Фигуры, соответствующие развернутому семантическому инварианту в различных средах будут формально отличаться друг от друга, но в контекстах своих сред будут восприниматься как идентичные по смыслу. Единственное, что их объединяет - семантический инвариант, которому они соответствуют. Это и есть «истинные имена» семантического инварианта в различных визуальных средах. Тем самым в абстрактном виде мы решаем проблему определения допустимых траекторий трансформации объекта, при которых он сохраняет свою индивидуальность.
Отметим, что и среда проявления может рассматриваться как объект, подлежащий свертке. В этом случае она может быть свернута до семантического инварианта и развернута как визуальная фигура в другой среде, а свертываемый объект может рассматриваться как среда, в которой могут развертываться различные семантические инварианты, включая и инвариант самого объекта. Тогда результатом этой процедуры будет получение фигуры, представляющей собой точку или зону воздействия на объект, позволяющие управлять его трансформацией в целом. Действительно, воздействуя на такую зону, мы осуществляем воздействие на весь объект в целом.
Так же в объекте, понимаемом как среда, могут быть развернуты семантические инварианты различных внешних воздействий. Результатом такого развертывания будет описание его реакций на эти стимулы.
Эта возможность не должна представляться чем-то из ряда вон выходящим. В организме имеются участки, точечное повреждение которых убивает организм в целом. Есть и лечебное приложения этого принципа - стимуляция активных точек в чжень-цзю терапии оказывает воздействие на организм в целом или его отдельные системы, несмотря на то, что участок воздействия весьма локален и может быть удален от места, в котором обнаруживается результат. В нашем случае речь идет, конечно, о более фундаментальном воздействии - воздействии на системы вертикальных и горизонтальных сизигий, преобразующем объект, но сохраняющем его индивидуальность.
Какого рода скрытая информация может быть обнаружена с помощью нашего «языка»? Прежде всего, выявление слабых и скрытых признаков тотальности, не выявляемых аналитическими процедурами. При этом свертка объектов, идентичных как монада, но различных как парсы, дает различный и непосредственно видимый результат. Действительно, широко известен факт влияния фона на восприятие визуальных фигур, лежащий в основе большинства зрительных иллюзий. При этом, чем менее осознан фон, тем интенсивнее влияние. Именно это свойство помогает выделить парсический фон как отдельный особый объект работы. На этом уровне работы можно рассмотреть принципы решения проблемы описания и работы с парсическим полем.
Итак, перцептивный фон мы сопоставляем с парсическим фоном. Перцептивный фон никогда не был предметом особого рассмотрения, которое бы не разрушало его специфику. С фоном обращаются не как с единым нерасчлененным (недифференцированным) целым, а как с тем, что потенциально может быть изучено путем выявления скрытой в нем генерологии. Но это выявление уничтожает парсическую специфику фона, превращая его в генерологический набор фигур.
Если же мы попробуем обращаться с ним именно как с фоном, то мы натыкаемся на тот факт, что его специфика никак не представлена в словесном описании кроме его названия и описаний и предписаний процедур генерологизации, разрушающих фон. Однако существуют психотехники (в частности, техника деконцентрации внимания), способные вывести фон в такое же осознание как и фигуративный план восприятия, а следовательно, сделать его таким же элементом нашего «языка» как и фигуры-монады. Более того, можно поставить вопрос о формировании особого типа мышления -фонового мышления, рассматривающего парсическую составляющую объектов без подмены ее генерологическими операциями и вводящего особые парсические операции.
Фоновое мышление означает операции, проводимые над объектами, лишенными дифференцированных признаков. Такие фоновые объекты отражают состояние системы в целом и могут быть охарактеризованы только «именем» объекта. Работа с ними позволяет выявить скрытые потенции системы и скрытые воздействия на ее состояния, которые не улавливаются аналитическими процедурами. Введение в знаковую систему соответствий фону позволяет отразить в знаковой среде парсические характеристики тотальности и операции фонового мышления. Но эти соответствия должны сами иметь парсическую, фоновую природу. Отметим, что те или иные характеристики языка имеют значение лишь в той мере, в какой они распознаются сознанием как таковые. Это означает, что парсические характеристики тотальности должны быть осознаны, эксплицированы, как характеристики процесса мышления или более объемного психического процесса, включающего в себя мышление.
Следует отметить, что такая задача противоречит реальной эволюции мышления. Мы видим, что с течением времени тексты становятся все более функциональными и генерологичными, а значит, и мышление движется в сторону все большей генерологизации.
Пользуясь ПНЯ мы можем наглядно представить себе процесс саморазвертывания тотальности как процедуру развертывания семантического инварианта в визуальной среде. Таким образом визуальный психонетический язык - психотехнически преобразованная локальная психическая среда плюс средства знаковой фиксации операций, производимых в ней - становится средством более тщательного отображения организмических процессов, подобно тому, как микроскоп или телескоп являются средствами более тщательного и подробного отображения механических явлений чем человеческий глаз. Здесь визуальный язык оказывается своего рода телескопом по отношению к малейшим колебаниям состояния объекта как целостности. Здесь не должна смущать необычная природа «инструмента», «изготовленного» из (употребим некорректное метафорическое выражение) «материи сознании». Подобно тому, как механический мир адекватно может быть отражен инструментами такой же механической природы, а организмический мир - организмическими инструментами, организмами, мир тотальностей адекватно отражается тем, что им равноценно - сознанием. Причем здесь невозможно отчуждение знаковой модели от сознания исследователя - визуальный «текст» работает только вместе с его постоянной смысловой интерпретации.
Область тоталлогических технологий - целенаправленная трансформация тотальностей, т.е., формирование развивающихся и трансформирующихся тотальностей и входящих в их состав систем и целенаправленное управление их развитием, в том числе и развитием в не предопределенном их природой направлении. До сих пор технологии занимались исключительно аспектом функционирования технологических систем (индустриальные и информационные технологии) или управлением и имитацией функционирования био- и социальных организмов в заданных природой рамках. Овладев технологией трансформации организмических систем с сохранением их идентичности, тоталлогические (организмические) технологии позволят преодолеть ограничения, накладываемые на управляемое развитие природными законами, так же, как обычные технологии современной и предыдущих эпох позволяют преодолеть ограничения, накладываемые физическими законами на работу механизмов.
8.
Психонетические разработки остро ставят вопрос о возможности построения альтернативных технологических миров. Существующие технологические миры (индустриальный, информационный и др.) основаны в конечном счете на использовании операций мышления, но игнорируют и тщательно «вычищают» из своего арсенала иные психические функции. Психонетика вводит в технологическую цепочку все доступные сознательному контролю формы психической активности, что позволяет в перспективе строить технологические миры совершенно иного типа.
Для реализации такой программы необходим поиск скрытых психических качеств («психических констелляций», по терминологии Менегетти), не получивших реализации в современной культуре и технологиях, после чего разрабатываются процедуры, позволяющие осуществить их технологическую проекцию. Т.о. психонетика несет в себе потенцию иного пути технологического развития, противоречащего общей направленности техногенеза последних столетий - использование все более узких слоев мышления, формализацию знания и технологических процедур и т.д.
Так, на наших глазах мышление вывода заменяется мышлением выбора, причем эта тенденция поддерживается всем строем современной цивилизации - от использования тестов вместо экзаменов, до телевизионных программ, подавляющих активное воображение. Можно ставить принципиальный вопрос - является ли психонетика следующим закономерным этапом технологического развития, или же представляет для него альтернативу? При каких условиях может быть реализован психонетический проект, а при каких подавлен? Каковы социальные и культурные последствия его реализации?
1 Смирнов Г.А. К определению идеального целостного объекта. //:Системные исследования.Ежегодник. 1977. М.,1977; Об исходных понятиях формальной теории целостностей // СИ, 1978; Основы формальной теории целостностей (часть первая) // СИ, 1979; Основы формальной теории целостностей (часть вторая) // СИ, 1980; Основы формальной теории целостностей (часть третья) // СИ, 1983; Элементаризм, целостность и проблема универсалий // СИ, 1989-1990.
2 Прокл. Первоосновы теологии, п.69. - М, "Прогресс", 1993.
3 А.Е. Артемьева. Об описании структуры перцептивного опыта. Вестник МГУ, сер.14 "Психология", 1977, № 2, с.12-18.; Психология субъективной семантики, М., 1980; Артемьева А.Е., Назарова Л.С.. Об изучении перцептивных универсалий. Психологические исследования, М., МГУ, 1976, № 7, с. 7-10.
4 Агафонов А.Ю. Человек как смысловая модель мира: Пролегомены к психологической теории смысла. Самара, 2000.
5 Humphrey G. Thinking.N.Y., 1951
6 Gendlin E. Experiencing and the creation of meaning. N.Y., 1962
7 Ссылка по: Хант Г. О природе сознания. М., 2004
8 Кандинский В. О духовном в искусстве. - М., "Архимед", 1992